TOP
— Чего ты хочешь, какой романтики? — муж смотрел на меня глазами печального спаниеля. — Ларис, ужин будет сегодня?
— Ты даже не говоришь мне, что любишь, — пожаловалась я со вздохом. — И прическу новую не заметил.
— Вот, хвалю, очень красиво, тебе идет, — буркнул Виктор, не отрываясь от телевизора.
Словно издевался.
Я налетела на него, как ураган на тихий городок. Или он на меня, неважно. Пакеты с продуктами разлетелись, яблоки покатились по тротуару, а я... Я просто застыла. Время словно остановилось.
— Ларис, ты? — его голос, знакомый до боли, прозвучал так неожиданно, что у меня даже коленки затряслись.
— Игорь... — выдохнула я, бестолково пытаясь собрать рассыпавшиеся продукты.
— Дай помогу, — он опустился рядом со мной на корточки, и вот так, спустя двадцать лет, мы снова оказались лицом к лицу.
Весеннее солнце запуталось в его седеющих волосах. Я смотрела и не верила своим глазам. Морщинки в уголках глаз, но тот же самый, такой знакомый взгляд.
— Это... просто невероятно, — я все пыталась запихнуть продукты обратно в пакет. — Ты как... здесь?
— Да вот, вернулся в город полгода назад. Бизнес, знаешь ли. А ты... совсем не изменилась.
Я едва не расхохоталась. Нашел что сказать женщине на пороге пятидесятилетия.
— Очки забыл, что ли? — не удержалась я.
— Нет, — он вдруг посерьезнел, — я серьезно. Такая же красивая.
Ну вот, стою посреди улицы, собираю яблоки, а щеки горят, будто мне снова двадцать, и я влюблена до одури.
— Слушай, а давай кофе? Тут за углом... — Игорь указал в сторону маленькой кофейни. — Двадцать лет же не виделись.
Я должна была отказаться. По всем правилам приличия, по всем законам моей обыденности. Виктор ждал дома, ужин сам себя не приготовит, и вообще... Но вместо этого я почему-то ответила:
— Давай.
В кофейне было немноголюдно. Май за окном зеленел так яростно, будто хотел наверстать упущенное за зиму. А мы говорили и не могли расстаться... Вернее, говорил в основном он. О том, как уехал в Москву, работал там, развелся два года назад. А я слушала, кивала и думала — вот он, мой Игорь, первая любовь.
Тот, из-за которого я ночами в подушку рыдала, когда он выбрал карьеру и другую девушку.
— Лариса, а ты... замужем? — наконец спросил он, и в глазах мелькнуло что-то, чему я не придала значения.
— Да, — я машинально повертела простенькое обручальное кольцо. — Уже двадцать пять лет.
— И как... счастлива?
Такой простой вопрос. И сложный ответ. Что я могла сказать? У нас с Виктором ровные отношения, хороший дом, взрослая дочь Марина. Он никогда не повышал на меня голос, всегда заботился о семье, но... Никогда не смотрел так, как сейчас Игорь.
— Все... нормально, — наконец выдавила я. — А ты... один сейчас?
— Как видишь, — он улыбнулся, и в уголках глаз собрались морщинки. — Слушай, давай телефонами обменяемся? Не хочу опять тебя на двадцать лет потерять.
И я, краснея как девчонка, записала его номер. И дала свой.
В тот день я вернулась домой поздно. Виктор сидел в своем кресле, смотрел какой-то фильм. Все обычно.
— Ты где была? — спросил он, не отрывая взгляд от экрана.
— В магазине, — я соврала так легко, что сама удивилась. — Потом зашла посидеть в кафе, устала.
— Ужин будет?
Вот и весь наш разговор. А я смотрела на его профиль, знакомый до последней черточки, и думала, когда же мы стали такими чужими? Перестали разговаривать по-настоящему. Или мы всегда такими были?
А потом начались наши встречи с Игорем. Сначала просто кофе после работы. Потом прогулки по парку. Он рассказывал мне о своих путешествиях, о разных странах, в которых побывал. О том, как сожалеет, что когда-то меня отпустил.
— Знаешь, Лариса, — говорил Игорь, глядя мне прямо в глаза, — я часто думал о тебе. О том, как бы сложилась наша жизнь, если бы я тогда остался.
А я таяла, как мороженое на солнце. Пятидесятилетняя женщина, проработавшая половину жизни сначала в пенсионном фонде, потом в МФЦ, мать взрослой дочери, жена... Я ощущала себя девчонкой. Он дарил мне цветы просто так, делал комплименты. Замечал новую прическу, новое платье. Виктор не делал этого... никогда.
А потом Игорь позвал меня за город на выходные.
— Там домик у озера, красота...
Я знала, что это значит. Понимала, если поеду, то перейду черту, откуда нет возврата. И согласилась.
Мы гуляли по берегу, жарили шашлыки, пили вино... А потом случилось то, что должно было. Я отвечала ему так, словно мне снова восемнадцать, нет за плечами четверти века брака, словно...
— Ты самая прекрасная женщина на свете, — шептал Игорь, когда мы сидели в обнимку под одним пледом на крыльце. — Я не отпущу тебя больше никогда.
На меня нахлынуло такое острое безграничное счастье. Господи, как же я ему верила!
— Переезжай ко мне, Лариса, — сказал Игорь утром. — Зачем нам терять время?
Я вернулась домой в воскресенье вечером и сказала Виктору, что ухожу.
— Что значит уходишь? — Виктор поднял на меня глаза, и я впервые увидела в них настоящую боль. — Куда, зачем, почему? У нас же все нормально, Лариса.
— К другому, — слова давались с трудом. — Я... встретила человека. Мы любим друг друга еще с юности.
— Вот как, — он поднялся с дивана, прошелся по комнате. — И давно у тебя... это?
— Недавно, мы случайно встретились.
Виктор остановился у балконной двери, его широкие плечи ссутулились.
— Не делай этого, Лариса. Ты... Мы столько лет вместе.
— Прости, — я отвела глаза. — Так быстро все решила.
— А Марина, ты подумала о дочери?
— Ей двадцать два, Вить. Марина поймет, она уже взрослая.
Он попытался обнять, но я отстранилась. Тогда муж схватил меня за плечи, посмотрел прямо в глаза:
— Не уходи. Ну чего тебе не хватало? Я... постараюсь измениться. Буду... Ну, не знаю... Цветы тебе дарить. Или что там нужно?
У меня защемило сердце. Первый раз за столько лет он говорил о чувствах, и это было так... неуклюже. И как-то по-детски. Я покачала головой:
— Поздно, Витя, я все решила и ухожу.
Собирала вещи под его тяжелым взглядом. Виктор все стоял и смотрел, как я складываю в чемодан жизнь, проведенную здесь, в этой квартире, в семье. Когда закончила, он преградил мне путь к двери.
— Лара, ты же знаешь, я... всегда тебя любил. По-своему, но… Ну не умею я это красиво говорить. Но ведь всегда был тебе верен.
Я только кивнула и обошла его.
И начался мой «медовый месяц» с Игорем. Первые недели были как в сказке. Он готовил мне завтраки, мы гуляли по набережной, ходили в рестораны, ложились в постель... Я чувствовала себя королевой.
А потом... что-то начало меняться. Сначала незаметно, он стал реже звонить, если задерживался. Потом начал раздражаться по мелочам.
— Господи, Лариса, ну сколько можно говорить про твой МФЦ? — закатывал глаза Игорь. — Это же скука смертная!
А я вдруг поняла, что не могу ни о чем больше поговорить. Моя жизнь все эти годы — это дом, работа, дочь. Ничего особенного, яркого.
Через месяц Игорь стал возвращаться поздно. Иногда от него пахло чужими духами.
— Ты где был? — спрашивала я.
— Дела, — отмахивался он. — Не начинай, ладно?
Когда я пыталась обнять его, вяло отвечал на ласку, а потом и вовсе отстранялся:
— Устал, Лар, давай в другой раз?
А я все думала, может, это нормально? Так всегда бывает после первых недель? Мы же не влюбленные мальчик и девочка.
Как-то пришла к нему на работу, решила сделать сюрприз, принести домашний обед. Игорь сидел в кафе напротив своего офиса с какой-то молоденькой девушкой. И смотрел на нее именно так, как недавно глядел на меня.
— Это сотрудница, — отмахнулся Игорь, когда я вечером спросила его про ту девушку. — Да ты что, ревнуешь? В нашем-то возрасте?
Он засмеялся, но как-то неприятно.
Позвонила дочери — нужно было с кем-то поговорить.
— Мам, — голос Марины звучал отстраненно, — я не хочу в это вмешиваться, ясно? Ты взрослая женщина, сама решила уйти от папы.
— Но мы же можем просто поговорить... — начала я.
— Мне пора на занятия, — она оборвала разговор.
Я осталась наедине с гудками в трубке. Попробовала снова поговорить с Игорем. Высказать свои опасения, свои обиды.
— Лар, ну чего ты начинаешь? — он поморщился. — Мы же не дети, в самом деле. Тебе пятьдесят, мне пятьдесят один. Какие драмы и разборки?
И я замолчала. А что могла сказать? Поведать ему, как чувствую себя обманутой? Рассказать, что поверила, будто он любит меня всю жизнь?
Но оставалась надежда. На то, что еще не поздно все исправить.
В тот день я решила приготовить что-то особенное, устроить нам романтический вечер. С работы отпросилась пораньше, купила продукты и помчалась домой, то есть в квартиру Игоря, которую все еще не могла воспринимать своей.
Распахнула входную дверь и запнулась. В прихожей стояли чьи-то женские туфельки — маленькие, изящные. На вешалке висела куртка, которую раньше не видела.
Я медленно пошла по квартире, и каждый шаг давался все труднее. Звуки из спальни не оставляли сомнений в том, что там происходит. А я шла туда, как крыса на зов дудочки, словно под гипнозом.
Потом стояла в дверях спальни и смотрела на них. На Игоря и молоденькую продавщицу из соседнего магазина. Они даже не сразу заметили меня.
— О, — Игорь приподнялся на локте, ничуть не смущаясь, — ты рано сегодня.
Я смотрела на него и не могла произнести ни слова. Девушка, совсем юная, лет двадцати, прикрывалась простыней и хихикала.
— Лариса, может, выйдешь? — Игорь поморщился. — Нам бы одеться.
— Я... не понимаю, — выдавила я.
— Чего тут непонятного? — он пожал плечами. — Слушай, ты же взрослая женщина. Неужели думала, что я... Ну, что мы навсегда? Мужчины по природе охотники, а ты уже не газель. За пойманной добычей гоняться не требуется.
Я все еще стояла в дверях, не в силах двинуться с места. И тогда Игорь вдруг разозлился.
— Да ты себя в зеркало видела? — он выплюнул эти слова. — Работница МФЦ в полтинник, да с тебя плакат можно лепить о наборе в вашу эту службу! Замотанная тетка с кудельками, овечьим взглядом и всегда сваренным супом. Я молодую рядом хочу, понимаешь? А не...
Он выразительно обвел меня взглядом.
Это было… Ну… Примерно, как если бы в дверях спальни меня сбил мусоровоз. Гадко, больно и вообще непонятно, как соскребать теперь с пола свое достоинство.
— Я думала... ты любишь меня, — голос звучал жалко даже для меня самой.
— Ой, Лариса, ну перестань! — он закатил глаза. — Какая любовь в твоем возрасте? Нам было хорошо, а теперь… пора и честь знать. Я устал от драм, правда. Аленке двадцать, она не устраивает сцен ревности.
Вот как… У нее даже имя было задорным, у этой девочки, которая все еще хихикала, прижимаясь к его боку.
— Собери свои вещи сегодня, ладно? — Игорь говорил буднично, словно речь шла о каком-то незначительном деле. — И ключи оставь. Можешь прямо сейчас.
— Но мне... Мне некуда идти, — я наконец осознала весь ужас ситуации.
— Это не мои проблемы, Лар, — он отвернулся. — Я никогда не обещал тебе вечной любви.
И снова то самое кафе, только за столиком больше никого. Я сидела там одна, считая часы до закрытия. Сумка с вещами стояла рядом. Мне было некуда идти. К Виктору? После всего, что случилось? Как я посмотрю ему в глаза?
Мой телефон пискнул — сообщение от Марины: «Мам, ты где? Папа волнуется, он что-то там найти не может. Позвони ему».
Я вдруг разрыдалась — прямо там, в кафе. Слезы лились и лились, и я никак не могла их остановить. Официантка с тревогой поглядывала. А потом водопад иссяк, лицо теперь просто горело.
Позвонила дочери.
— Марин... можно я к тебе приеду?
— Что случилось? — в ее голосе появилось беспокойство.
— Я... Мне некуда идти.
Пауза на том конце была такой долгой, что я испугалась — отказывается?
— Мам, — наконец произнесла Марина, — тебе лучше поговорить с папой.
— Я не могу, — снова накрыло рыданиями. — Он... не захочет меня видеть.
— Папа спрашивал о тебе. Волнуется, хоть и злится.
— После того как я ушла? Не верю.
— Он любит тебя, мам. Ты... просто никогда этого не видела.
Ее слова ударили меня, словно хлыстом. Да, я не видела. Для меня любовь всегда была чем-то ярким, страстным. Цветы, признания, подарки. А любовь Виктора... Я ее просто не замечала.
— Давай заберу тебя? — предложила Марина. — Переночуешь у меня, а завтра будем думать.
Дочь приехала через полчаса. Увидев меня, она на секунду вздрогнула, наверное, ужаснулась виду. А потом крепко обняла.
— Всегда так четко знаешь чего хочешь, — сказала я Марине, когда мы ехали к ней. — Как тебе это удается?
Она улыбнулась:
— Я просто стараюсь быть честной с собой и с другими.
А я? Была ли честной с Виктором все эти годы? Говорила ему, чего на самом деле хочу? Нет, просто молчала, копила обиды, а потом... Сбежала с первым, кто напомнил мне о юности.
— Алло, пап? — Марина говорила по телефону, пока мы стояли на светофоре. — Да, она уже в машине. Переночует у меня сегодня... Нет, все нормально... Да, думаю, стоит вам поговорить.
Я смотрела на свою дочь, такую молодую, мудрую, и вдруг поняла, насколько сильно сглупила.
— Спасибо, — сказала я, когда она закончила разговор.
Марина только кивнула, не отрывая глаз от дороги. А потом медленно произнесла:
— Папа хочет тебя видеть.
Ничего не решилось легко и просто. Разговор на следующий день дался нам с мужем с трудом. Он не простил меня, но обещал попытаться.
Мы снова живем в одной квартире. Виктор слушает мои скучные рассказы об МФЦ по вечерам и хвалит котлеты. А я… надеюсь, что однажды проснусь и забуду о том, что сделал Игорь.
Нет, не он… Что я сама сделала с собственной жизнью.